Вернуться в осень - Страница 123


К оглавлению

123

Спиральная лестница так же изгибалась вниз, в темноту – да и куда она еще могла изгибаться? Рох не меняется – тут все всегда на прежних местах, только постепенно превращается в пыль…

Он вытащил и зажег приготовленный факел – тьма нехотя отступила, задрожав в нишах и углах еще более сгустившейся чернотой. Через пару десятков шагов внизу показался темный провал входа, Сергей остановился на пороге и поводил коптящим пламенем из стороны в сторону. Невысокое ограждение каменного колодца в центре высветилось неровной кладкой подогнанных друг к другу камней. Интересно, кто их выкладывал здесь, какие такие мастера и когда? И почему в таких вроде бы очень удобных для тварей местах не бывает этих самых тварей? Порождения Роха сторонятся такого же порождения Роха…

Сергей вставил факел в крепление на стене и, немного постояв, опустился на пол, согнув колени и прислонившись спиной к стене. «Сколько здесь неизвестного, елки-палки, сколько я еще не знаю и даже не имею ни малейшего представления – здесь, на этой земле, в этом мире… Сколько вопросов. И никаких ответов…

Да и что я хочу – ведь это мир, целый мир, целый громадный мир – с множеством своих законов, установлений, правил и просто традиций. С множеством государств, городов, людей – у которых какие-то профессии, какие-то ремесла, свои проблемы и свои заботы. Что я видел? Пару городов одного восточного королевства, одну горную крепость на юге да пару городов на западе – да и то мельком. Что за это время можно узнать, что можно понять?»

Но елки-палки, зеленые моталки – все равно! Сколько же за это время произошло событий. Разных событий – и чудесных, и не очень, но одинаковых в одном – это все очень неординарные события. Все его знакомства, все люди, с которыми ему довелось столкнуться, причем со многими – даже очень близко, – это неординарные люди… Почему он, кто он такой? На Земле – миллиарды людей, умных людей, интеллектуальных людей, способных решать трудные задачи и умные загадки, сколько историков, сколько археологов, даже теологов или, может, это даже и лучше, сказочников и поэтов…

«Лена, где ты, моя Лена? Почему я так давно не слышу тебя, не чувствую – в своих мыслях, в своей душе? Мне так не хватает твоей доброты, твоего ласкового сердца, твоей… когда ты все-все-все прощаешь – сразу, без раздумий и размышлений. Мне не хватает общения с тобой, Лена, не хватает ощущения тебя – рядом… Ты рядом, Лена? Ты ведь говорила, что всегда будешь рядом…»

Сергей вздохнул. «Ленка ты моя, Ленка… Сашутик и Машутик. Я не забыл про вас, я не могу забыть про вас, просто не могу, даже если вдруг и захочу… Потому что частичка моего сердца навсегда ваша, какие бы со мной ни случались метаморфозы и изменения. Ваша. И как бы я хотел, чтобы и частичка ваших сердец тоже была моей. И чтобы они „тикали“ и бились – всегда недалеко друг от дружки, всегда рядом. Чтобы можно было закрыть глаза и сразу увидеть – такие родные и любимые лица, такие родные и любимые носики и озорные глазки…

Ленка. Эния. Две женщины в моей жизни. Какие вы разные – внешне. Разные по манерам, воспитанию и поведению… И елки же палки, зеленые моталки – насколько одинаковые внутри. И сколько совпадений, удивительных совпадений, которые заставляют задуматься – не повторяется ли моя жизнь заново, только в новом исполнении? Саше было четыре годика, когда я появился, и через шесть лет она… ушла. Раде – четыре, когда она пропала, и если вдруг даст Бог еще жива, то через шесть лет появится… Дай Бог. Останься жива, девочка моя, останься жива – только останься, и уж я постараюсь найти тебя. И подружиться, и заменить отца. И я знаю, я точно знаю – по аналогии всех случайностей, – ты окажешься точной копией Саши. Внутри. Девочка моя милая… Дочка моя родненькая. И может быть, когда-нибудь – конечно, если я не сильно наглею в своих мечтах – на свет появится и точная копия Маши. Конечно – тоже внутри. И веселыми синими глазами…»

И что-то отдалось в душе Сергея, в сердце – что-то теплое и очень хорошее, что заставило улыбнуться и трепетно вздохнуть: «Ленка… Ты здесь. Ты рядом. Ты всегда рядом… Значит, я все-таки что-то делаю правильно…»

Сердце согласно трепыхнуло: «Да, родненький, да, хороший мой, ты все делаешь правильно – не сворачивай с пути, Сережа. Прислушивайся к хорошему в себе, и отвергай плохое…»

«Ленка ты моя, Ленка. Хорошая ты моя. Я и не думал никогда, что можно любить двух человек – одинаково крепкой, удивительно мирной и очень хорошей любовью».

«Можно любить всех людей, Сережа. Одинаково крепкой. Удивительно мирной. И очень хорошей – любовью».

«Спасибо тебе, Лена. Именно этого мне так и не хватало. Уверенности. Что все это – правильно. Спасибо тебе, родная моя. За все – что сейчас, и за все – что будет. Ибо я верю – ты будешь рядом…»

Сергей улыбнулся, поднялся и, сделав несколько уверенных шагов, встал на круглое ограждение колодца в центре. Ему незачем было долго думать, незачем долго рассматривать черную тьму перехода внизу. Он опять улыбнулся и сделал шаг: «Ушвара».


В мирной и доброй Ушваре ничего не изменилось – все так же паслись стада домашних яков, добирая последнюю в этом году изрядно пожелтевшую траву. Все так же поднимались дымки многочисленных костров, наполненные запахами дома и степи, разносились крики хозяек и ржание лошадей, веселый гомон молодых «джигитов-мальчишек» и сердитое одергивание старавшихся казаться взрослыми девочек, где-то блеяли дикие козы и стучали топоры, эхом отдавались хлесткие удары выделываемых шкур и выбиваемого казана – какофония дома, мира и спокойствия. Только стойбище сместилось к западу – там, где еще оставалась трава позеленее и не облетевшие побеги…

123