Вернуться в осень - Страница 40

– Юрм…

– Да слышу я. Это верно они. Или… Боже, сохрани.

Он осторожно встал и тихо подошел к двери.

– Детей под кровать. Быстро.

Некоторое время прислушивался, прижимаясь ухом к деревянным доскам, потом разогнулся и окинул взглядом опустевшую комнату.

– Чтоб тихо…

В темноте раздался звук осторожно снимаемого засова, потом негромкий скрип приоткрываемой двери. Заколыхался поддуваемый появившимся сквозняком маленький огонек у печи. Теперь уже ясно послышались детские всхлипывания:

– Никого нет… Совсем никого…

Юрм высунул голову за дверь:

– Ну иди сюда, малышка, быстрей…

Плач разом смолк и наступила испуганная тишина, прерываемая только воем обезумевших собак. Лаума старалась не дышать – набухшая капля холодного пота, немного постояв, сбежала со лба на щеку.

– Ну, быстренько…

Простучали торопливые детские шажки, и к Юрму прижалось маленькое испуганное тельце, в темноте заблестели два широко раскрытых, доверчивых глазика. Лязгнул закрываемый засов, и он поднял на руки совсем маленькую, лет пяти, девочку.

– Ты кто же такая будешь? И где твои мама и папа?

Лаума с трудом шевельнула пересохшим языком и хрипло выдавила:

– Юрм… Началось…

Он повернул голову к двери, потом к окну. И сразу понял – пошло… Стих раздирающий вой собак – на улице стояла глухая тишина, и даже ветер не шелестел, подметая брусчатку опавшими осенними листьями. В воздухе больше не было напряжения, как будто порвалась невидимая, туго натянутая струна плотины, и город быстро затапливала волна поднимающегося ужаса. Он мягко опустил девочку на пол:

– Под кровать – к детям. Быстро.

Лаума наконец подняла тяжелую руку и вытерла со лба липкий холодный пот.

– Господь, Бог мой, помоги нам…

Юрм осторожно присел на лавку у окна и краешком нахмуренных глаз глянул на улицу.

– Юрм, миленький, отойди от окна…

– Тише…

Ярко светила луна, наполняя белым безжизненным светом пустую улицу и дома напротив, черневшие глухо задвинутыми дверями и плотно зашторенными окнами.

Под кроватью начала шмыгать носами малышня, опять готовясь зареветь. Лаума опустилась на колени и нащупала в темноте маленькие вздрагивающие головки:

– Ну, маленькие мои… Все хорошо.

Девочка-найденыш испуганно таращила глазки, переводя взгляд с Юрма на Лауму и обратно. Не по-детски серьезные глаза тоже начали наполняться слезами. Лаума успокаивающе взяла ее за руку:

– Успокойся, все будет хорошо. Давай под кровать – к ребятам.

Штруп-штруп, штруп-штруп. Лаума вздрогнула и побледнела, Юрм быстро прижался к стене.

В конце улицы показались быстрые темные фигуры – огромные, высотой в рост человека, они неясными силуэтами отражались на стенах проносящихся мимо домов и на мощенной булыжником мостовой. Исполинские гончие псы мягкими прыжками неслись по городу, легко перескакивая изгороди и запертые калитки, свободно взлетая на покатые крыши пристроек и пустовавшие будки городской стражи…

Штруп-штруп, штруп-штруп. Под мягкими лапами не поднималась пыль, не шелестели опавшие листья, даже случайно не колыхнулись тонкие ветки декоративного кустарника и цветов…

Штруп-штруп, штруп-штруп. Юрм прижался к стене, сердце как сумасшедшее колотилось в груди, но он все равно краем осторожно смотрел, не в силах отвести зачарованного взгляда. Мимо мелькнула первая тень, вторая, третья… Четвертая, легко взвившись в воздух, перескочила через изгородь соседа напротив. Бог мой, бедный старый Хаус… Он и так прошлый раз разодрал зубами всех крыс в окрестных домах…

Штруп-штруп, штруп-штруп. Где-то недалеко пронзительно закричала женщина, зазвенело разбитое стекло, опять отчаянный крик и невнятная ругань, оборвавшиеся на половине…

Штруп-штруп, штруп-штруп. Мягкая, чуть слышная поступь легких лап начала постепенно отдаляться. Юрм вытер рукой вспотевший лоб и перевел дух:

– Пронесло…

Неподвижная бледная Лаума подняла непослушные руки и протерла глаза:

– Бог мой, как хочется пить…

Юрм отодрался от стены:

– Сейчас…

И вдруг наткнулся на расширенные, полные ужаса глаза девочки-найденыша…

– О-о-о-окно…

Он резко обернулся. Через стекло прямо ему в лицо смотрела огромная черная голова пса, поблескивая внимательными зрачками и ровным рядом острых зубов в разинутой пасти… Глаза начали увеличиваться, постепенно заполняя собой все пространство окна, потом комнаты, потом головы, души – ледяное спокойствие неживого, нечеловеческого, уверенного в своем господствующем всесилии и не понимающего человеческое, пронизывающим сквозняком прошло через тело…

– Юрм!!!

Истошный крик Лаумы заставил его вздрогнуть, он медленно повернулся…

– Юрм…

Но это уже был не Юрм – на нее смотрели дикие, пылавшие огнем глаза зверя.

– Юрм, остановись…

По ее щекам потекли горячие слезы.

– Юрмочек, родненький, это же я – твоя жена, ты же любил меня…

Зверь в образе человека пригнулся и одним прыжком преодолел расстояние до Лаумы, воздух потряс дикий нечеловеческий вой. С глухим стуком отлетела в сторону и ударилась о печь отброшенная девочка-найденыш…

Лаума закрыла голову руками. С животным ревом зверь начал клочьями срывать одежду, обнажая нагое тело с красными, быстро набухающими бороздами царапин и синяков…

Над головой нависли выступившие стены разрушенного замка. Сергей мягко двинулся вдоль – из тумана вырисовались две остроконечные сторожевые башенки и полуразвалившаяся арка въездных ворот. Ров, когда-то полный воды, был почти засыпан битым мусором и зарос все тем же колючим, вездесущим кустарником. И ни одной твари…